подходящие моменты нередко пытались оглушать его с помощью бутылок, сапог и кусков свинцовых труб, но всегда удалялись посрамленные и угнетенные неудачей. Сэм, не осведомленный об этом обстоятельстве, попытался достичь того же самого ударом кулака, который он ловко нанес по самой макушке котелка мистера Свенсона.
Хуже этого он ничего не мог придумать. Мистер Свенсон был очень высокого мнения о своей шляпе, и это грубое нападение на нее как бы подтвердило самые мрачные его подозрения.
Убедившись окончательно, что ему остается только как можно дороже продать свою жизнь, он вырвался из объятий нападающего, повернулся, схватил Сэма за горло, сжал его руки и вместе с ним скрылся под водой.
Проглотив первую пинту морской воды и приступив ко второй, Сэм стал смутно соображать, что ему, кажется, пришел конец. Мысль эта невыразимо возмущала его. Это, по его мнению, было самое глупое и бессмысленное, что могло бы с ним случиться. Почему именно он должен погибнуть таким образом? Почему не Юстес? Вот ему такой конец был бы как раз в пору. Разочарованный Юстес увидел бы в этом возможность освободиться от страданий.
Он прекратил эти размышления, чтобы высвободиться из передних конечностей мистера Свенсона. В этот момент он не сомневался, что на свете не существует более неприятного субъекта, чем мистер Свенсон, даже тетка Аделина и та была лучше. Это был не человек, а спрут какой-то, осьминог. Сэму казалось, что он насчитывает семь отдельных ног, обвившихся вокруг него и по меньшей мере столько же рук. Ему представлялось, что он борется не на жизнь, а на смерть с целой ротой шведов. Он вложил все свое мужество в одно последнее усилие…Что-то как будто подалось… он был свободен. Задержавшись только для того, чтобы отвесить мистеру Свенсону здоровенный удар по физиономии, Сэм всплыл на поверхность. Что-то острое и твердое стукнуло его по голове. Затем что-то подцепило его за ворот пиджака, и, наконец, отдуваясь, как кит, он шлепнулся в лодку.
Немного времени провел Сэм с мистером Свенсоном под водою, но его было достаточно для того, чтобы целая флотилия явилась на сцену для спасания банкнот. Тот факт, что течение в этом месте скрещивалось, не ускользнул от наблюдения навигаторов, и все они поспешили сюда, как один человек. Первым на место происшествия прибыл буксир «Рюбен С. Ватсон», шкипер которого прихватил с собою за компанию свою маленькую дочь. Этому обстоятельству Марлоу и был обязан своим спасением. Женщины нередко вкладывают долю чувства туда, где мужчины усматривают только деловую сторону; девочка настояла на том, чтобы семейный лодочный багор, который был пущен в ход в качестве гарпуна для вылавливания банковых билетов, использовали бы для менее доходной, но более гуманной цели, а именно для извлечения молодого человека из морских глубин.
Шкипер поворчал немного, но уступил; он всегда баловал девочку, – и в результате Сэм оказался на палубе буксира, погруженный в сложный процесс приведения своих чувств и способностей в нормальное состояние. Как во сне он увидел мистера Свенсона, появившегося на поверхности воды нескольких футах от него. Мистер Свенсон поправил на голове котелок и, бросив в сторону Сэма полный отвращения взгляд, быстро поплыл вперед, чтобы перехватить пятидолларовую бумажку, уносимую течением под корму ближайшей лодки.
Сэм сидел на палубе, изображая из себя уличный фонтан. Где-то в голове у него копошилась смутная мысль, что ему нужно что-то сделать, какое-то неясное сознание, будто у него назначено свидание, но он никак не мог сообразить, в чем дело. А пока он только производил предварительные опыты с дыханием. Прошло столько времени с того момента, как он перестал дышать, что теперь ему никак не удавалось наладить это дело сызнова.
– Немножко промокли? – произнес возле него чей-то голос.
Рядом с ним стояла дочь шкипера и сострадательно глядела на него. Что же касается остальных членов семьи, то он мог видеть только широкие, синие сидения их брюк, так как все они, перевесившись через борт, занимались вылавливанием денег.
– Да, сэр. Вы порядком промокли! Я никогда еще не видала такого мокрого человека. Много случалось видеть мокрых, но такого, как вы, никогда. Да, вы здорово промокли!
– Я действительно промок, согласился Сэм.
– Да, сэр, вы промокли. Именно промокли. Здорово промокли, иначе не скажешь.
– Это вода, – пробормотал Сэм. Мозги его все еще были затуманены. Ему хотелось непременно вспомнить, что это было за дело. – Это от воды я так промок..
– Ну, конечно, от воды, – согласилась девочка. Она с интересом рассматривала его.-
Зачем вы это сделали? – спросила она.
– Зачем сделал?
– Да, зачем? Зачем вы прыгнули с парохода? Я-то сама не видела, но папа говорит, что вы свалились с палубы, точно мешок с картофелем.
Сэм испустил резкий возглас. Он вспомнил.
– Где он?
– Кто где?
– Пароход?
– Он пошел, кажется, вниз по реке. Я видела как он повернул.
– Не может быть!
– Наверное. А что он, по-вашему, должен был сделать? Ведь он отправляется через океан. Конечно, он ушел.
Она с интересом посмотрела на него.
– А вы хотели ехать на нем?
– Ну, конечно!
– Тогда зачем же вы свалились в воду, как мешок с картофелем?
– Я поскользнулся. Меня, кажется, столкнули. – Сэм вскочил на ноги и стал дико озираться вокруг. – Я должен попасть на пароход! Нельзя как нибудь догнать его?
– Вы можете захватить его, когда он будет стоять в Карантине в заливе. Он остановится, чтобы спустить боцмана.
– А вы можете довезти меня до Карантина?
Девушка бросила нерешительный взгляд в сторону ближайшей пары штанов.
– Могли бы, конечно, – сказала она. – Но папа сейчас как раз вылавливает бумажки багром. Он может взбеситься, если ему помешают.
– Я дам ему пятьдесят долларов, если он доставит меня на пароход.
– А деньги разве при вас? – холодно осведомилась нимфа. У ней была доля чувствительности, но вместе с тем она была дочерью своего отца и унаследовала от него деловую жилку.
– Вот они! Он вытащил из кармана бумажник. С бумажника текла вода, но содержимое его было только чуточку подмочено.
– Папа! – крикнула девочка.
Синие брюки не изменили положения, оставшись глухими к детскому возгласу.
– Папа, дело есть!
Брюки даже не поморщились. Но девочка была с характером. У нее под рукой был какой-то морской прибор, в виде длинной и солидной палки. Взяв его в руки, она махнула им в сторону невнимательного отца, ударив его по той единственной части тела, которая виднелась на палубе. Шкипер резко повернул свое красное бородатое лицо.
– Папа, вот господин хочет, чтобы его доставили в Карантин на пароход… дает пятьдесят долларов.
Гнев
